Хроники эпохи жырау

          В советское время, что можно читать, а что нельзя  решали в главном органе коммунистической партии - ЦК. Там, исходя из генеральной линии на разделение тюркских народов, отрицание их прошлого единства, решили, что казахская  литература началась в XVIII  веке после так называемого «добровольного присоединения к России».  В "Антологии казахской поэзии" на русском языке  выпуска 1958 г.   составители   (кураторы из ЦК) началом авторской  степной поэзии определили  Бухар жырау - сподвижника и советника Аблай хана. Порочная концепция была сразу растиражирована в учебниках и хрестоматиях. В результате целое тысячелетие степной поэзии было вычеркнуто из казахской литературы.

      Две традиции тюркской поэзии

      Начиная с XI  века, после проникновения в Центральную Азию мусульманства и арабской письменности, в тюркской поэзии стали сосуществовать два направления, две формы, две  традиции. Наиболее известная из них - классическая письменная мусульманская поэзия Туркестана и Османской империи.  Имена средневековых  поэтов:  Юсуфа Баласагуни,  Сайфа Сараи, Алишера Навои, Захиритдина Бабура, Мохаммеда Физули, Юнуса Эмре  хорошо известны. Их произведения опубликованы,  переведены на многие языки мира, в том числе русский, и многократно исследованы  литературоведами.    Вершиной тюркской письменной поэзии традиционно считается XV век, связанный с именами Навои и Бабура. Однако,  при всей утонченности содержания и совершенстве форм, их поэзия  была в русле классической арабо-персидской любовной и мистической лирики. Стихи, как правило, посвящались любимой женщине, любимому богу, любимому напитку, любимому правителю, и отражали городскую оседлую культуру средневекового Востока.  При этом тюркские поэты использовали арабский алфавит,  арабские стихотворные размеры,  персидскую лексику, и писали на очень похожих вариантах среднеазиатского тюрки′ (часто просто на фарси), впоследствии получивших название  чагатайского и османского литературных  языков. Итальянский тюрколог А. Бомбачи пишет:  Действительно, тюркские мусульманские литературы, сформировавшиеся под воздействием персидских образцов, в течение нескольких веков вдохновлялись персидской литературой, следуя намеченным ею путями и развиваясь, таким образом, параллельно с ней. … Уважение к традиции и тенденция к подражанию остались главнейшими особенностями тюркских мусульманских литератур».

      Другая литературная традиция – более древняя, но менее известная, - устная  поэзия. Синхронно с расцветом в Туркестане мусульманской письменной литературы,  на севере, в Дешти-Кипчаке  стала  известной устная авторская поэзия. Там  достиг расцвета феномен средневековых  ногайлино-казахских жырау – не менее яркая, но менее известная страница тюркской культуры. Именно устное творчество степных жырау, а не письменная чагатайско-османская поэзия стала воплощением тюркского менталитета, воинской доблести и древних кочевых традиций. Именно в самобытности и оригинальности устной поэзии жырау прослеживается и сохраняется преемственность и традиции древнетюркской эпохи.

                                                                               Жырау – как первые рэперы

            Любой культурный феномен когда-то начинается, достигает расцвета, а затем приходит в упадок и исчезает (или вырождается). О возникновении феномена жырау никаких письменных или иных свидетельств не сохранилось. Об этом можно лишь догадываться. Исследователь казахского фольклора  Едыге Турсунов утверждает, что «тип жырау возник между началом I тысячелетия до   н.э. и древнетюркской эпохой, и в начале нашего тысячелетия оформился как тип носителей устно-поэтической традиции».  Конечно, весьма расплывчатая формулировка, охватывающая полтора тысячелетия, поэтому следует уточнить, когда и как возник феномен жырау. Опираясь на логику развития кочевых сообществ можно утверждать, что «предками» жырау были камы (шаманы). Функции тюркских камов, как хранителей традиций, исполнителей эпоса, прорицателей и целителей известны с древнейших времен. По мере развития кочевого общества и образования государства,  в особенности после возникновения тюркских каганатов, эти функции увеличивались и усложнялись. Видимо,  в, конце концов, произошло разделение труда. Прорицатели и исполнители  героического эпоса стали специальными хранителями исторических традиций и стали называться жырау, а целители, заклинатели и знатоки обрядов стали называться баксы. У тюрков Саяно-Алтая государства не образовалось, и разделение труда не получило окончательного завершения. Там камы зачастую совмещают роли эпических певцов и магических заклинателей. В государствах  огузов и карлуков позднейший мусульманский канон почти вытеснил древнюю устную традицию, а функция магических заклинаний была полностью прекращена, как «языческая».

        Процесс кристаллизации функций жырау, начался, по-видимому, в государстве хунну. Об этом есть косвенное свидетельство византийского дипломата Приска, побывавшего на приеме Атиллы в 448 г.  Приск пишет: «С наступлением вечера, зажжены были факелы. Два варвара, встали  против Аттилы и  пели песни, в которых  превозносили его победы и оказанную в боях доблесть. Остальные варвары смотрели на них; одни тешились пением, другие воспламенялись, воспоминая о битвах, а те, которые от старости телом были слабы, а духом спокойны, проливали слезы». Вот эти два «варвара», возможно, и были жырау. Затем формирование  функций жырау  продолжалось в Великом Тюркском каганате, и окончательно оформилось во втором Тюркском каганате. Именно там были созданы широко известные Орхонские стелы-эпитафии   Кюль-тегину, Бильге-кагану и Тоньюкуку.  Все  тюркологи согласны с тем, что это первые образцы тюркской литературы, но  не пришли к единому мнению о жанре этих текстов.  Но, если рассматривать тексты эпитафий не изолированно, а совместно с более поздними образцами огузского и кипчакского эпоса, то их взаимосвязь становится очевидной. Хотя эти эпитафии написаны (выбиты) сплошным текстом без графической стиховой организации, что понятно – ведь камень не бумага, бесспорно, что типичные сюжетные приемы героического эпоса – рождение героя,  его подвиги, обязательные эпизоды с любимым конем, а также стилистические обороты тюркской поэтики: параллелизм, внутренняя аллитерация, рефрены, чередование прозы и стихов - присутствуют в этих текстах. На слух любого просвещенного  читателя  ясно созвучие текстов эпитафий с позднейшими текстами героического эпоса «Огуз каган», «Ер Таргын», «Алпамыс»,  «Камбар батыр»,  и др. Считается, что  именно жырау были творцами тюркского героического эпоса. Таким образом, можно утверждать, что тексты эпитафий  - это первые образцы историко-героических поэм, а Тоньюкук и Йолыг-тегин –  авторы эпитафий – первые, из ставших известными, тюркских жырау. Их произведения датируются 716 - 734 годами и  по счастливому стечению обстоятельств сохранились до наших дней. Хотя первые жырау появились  гораздо раньше, но нам неизвестны их имена. Поэтому будем считать, что тюркская авторская поэзия возникла в начале VIII века.

        Слово жырау происходит от слова жыр. Тюркское слово жыр (йыр, ыр, ыыр) означает эпическая  героическая  песня.  Декламация эпических песен профессиональными сочинителями – жырау под аккомпанемент музыкального инструмента – кобыза стала традицией степной культуры. По-русски это называется речитатив, а по-английски – рэп. Получается, что первыми рэперами были не негры из Бронкса, а тюркские жырау.

         Следует уточнить, что феномен жырау и авторская поэзия не одно и тоже. Жырау  были больше чем поэты. Будучи  неотъемлемой частью  степной кочевой культуры, в институте управления кочевым сообществом они выполняли определенные функции.  Эти функции можно свести к четырем основным:  1) фиксация событий (в письменных культурах это летописцы), 2) средства массовой информации, 3) пропаганда/оппозиция власти, 4) героев-батыров-поэтов.

        Нам ничего не известно о деятельности жырау в Караханидском каганате, в Улусе Чагатая, в Золотой Орде. В Туркестане, где были сильны мусульманские письменные традиции, устная традиция постепенно исчезла.  На просторах Дешти-Кипчака, населенных кочевой вольницей с кипчакским языком,  мусульманство имело слабые корни, и сохранялись  древние тюркские традиции. Легендарные  имена Коркыта  и Кетбуги напоминают о том, что  там устная поэзия  никуда не исчезала, но в период расцвета Золотой Орды, видимо, оказалась в тени мусульманской письменной литературы. После заката Золотой Орды жырау  вновь вышли из тени. 

       Эпоха расцвета

      Наиболее последовательно и ярко  феномен жырау проявился  в кочевых государствах: Ногайской Орде и в Казахском ханстве. Если первоначально  тексты жырау имели прагматический предсказательный характер - для выбора правильного решения ханом, для поддержки воинов перед боем, для перечисления заслуг умершего героя и т.п, то впоследствии  функции жырау  усложнялись и все более литературизировались.  У великих средневековых жырау выступления и выполнение своих общественных функций становились образцами литературного творчества.  В своих выступлениях-«презентациях»  жырау призывали народ к отпору врагам, вдохновляли на подвиги и рассказывали о своих, предсказывали исход событий, давали советы ханам.  Имена многих жырау неразрывно связаны с именами ханов.  Капаган каган –Тоньюкук, Огуз хан – Коркут, Темир бий – Шалкииз, Жанибек хан - Асан Кайгы,  Есим хан – Жиембет жырау, Аблай хан – Бухар жырау, Жангир хан - Махамбет. Про легендарного Сыпыра-жырау говорится, что он своими жырами исправил девять ханов.

           Сказания, мелодии, «рэпы»  жырау не записывались, а сохранялись и передавались в устной форме в народных легендах, в пересказах и перепевах от одних жырау – другим.  Обладая феноменальной памятью и даром импровизации,  жырау были творцами и хранителями исторической памяти народа. В особо торжественных случаях они могли сутками напролет исполнять свои жыры под аккомпанемент кобыза, рассказывая перед огромной толпой слушателей о прошлом, о великих предках и их славных подвигах. В трагических местах жыра слезы текли из глаз суровых воинов, в забавных местах - смех и одобрительные крики разносились по степи. Но иногда жырау мог играть на кобызе, сохраняя гробовое молчание.  Известный исследователь творчества жырау М. Магауин приводит народную легенду о Кетбуге жырау.  Жил он в XIII веке и однажды случилось так, что  должен был сообщить Чингис-хану о смерти на охоте его сына – Джучи. Но так как за весть о смерти близкого человека полагалась смерть, то жырау сочинил кюй, получивший впоследствии название "Аксак кулан", и исполнил его Чингисхану на кобызе. Звуки музыки передали хану трагическую весть. Сам жырау не вымолвил ни слова. За горестную весть поплатился кобыз – по приказу Чингис-хана его полость была залита расплавленным свинцом.

В XV – XVII веках, синхронно с расцветом Ногайской Орды,  феномен жырау также достигает расцвета.  В то время, как политическое влияние тюрок  близилось к закату, устная поэтическая традиция  достигла небывалых  высот. Имена  великих жырау: Казтугана, Доспамбета, Шалкииза, несмотря на устный характер творчества, сохранились до наших дней. Это блестящее созвездие ногайлинских жырау  было кумирами степных кочевников на протяжении столетий.  Поэтому их считает своими поэтами вся кипчакская ветвь современных  тюркских народов: и ногаи, и татары, и северокавказские тюрки, и каракалпаки, и казахи.

Именно в  устном творчестве жырау, а не в мусульманской письменной литературе тюркская поэзия проявила свою самобытность и оригинальность.  А в  лучших образцах, толгау - жоктау Шалкииза, Доспамбета, Асана Кайгы творчество жырау  достигает высот мировой поэзии. Пусть их форма не была совершенной, но надо помнить, что жыры преимущественно были импровизациями и подвергались только устной обработке. Кроме того, при устном исполнении на неустойчивую (силлабическую) текстовую структуру накладывалась более строгая музыкальная, которая и создавала регулярный ритм  жыра. 

Вот некоторые образцы степной поэзии:

                        из Доспамбет жырау   (1490 – 1523):

Ағарып аткан тандай деп                                  В сочной траве по ночам  

Шолпанды шыккан кундей деп,                                                                     выпасая коней,     

Майканбакта аттар жусап жатыр деп,        И  Венеры восход принимая за солнце,

Ак шандыкты кұрып койған шатыр деп,        Клубы пыли дневной принимая

                                                                                                                                           за   крышу,

Жазыда көп ак жорткан екенбіз                         Мы бродили по нашим просторам,

Арғамактын талдай мойнын талдырып,       Обнимая за шеи своих аргамаков,

Үйде калған арудын                                                 А не свою милую,

                               Ал иіндігін аудырып…                                                  оставшуюся дома.    

                        А вот Шалкииз жырау (1465 – 1560):                  

Жебелей жебе жүгірген                                            Летящий стрелой аргамак –

Ерлердін аргымактан игі малы болар ма.                               Вот это гордость батыра.

Жағаласса жыртылмас,                                         Кольчуга, нервущаяся в бою -         

Ерлердін женсізден игі тоны болар ма.                                Вот это костюм для батыра.

Дулығалы бас кескен                                                Меч-алдаспан, рубящий голову с плеч-

Ерлердін алдаспаннан игі колы болар ма.                                   Вот это руки батыра.                                                                                                                                

В начале XVII  века  после распада  и исчезновения Ногайской Орды, Сибирского ханства  центр кочевой культуры смещается в независимое Казахское ханство. Начавшаяся борьба с джунгарами способствует объединению степных тюркских племен под властью казахских ханов и  новому всплеску активности жырау. Достигнув расцвета в XVIII веке, Казахское ханство и казахская государственность вызвали  новый расцвет творчества жырау. В свою очередь поэзия жырау немало способствовала объединению казахских жузов, осознанию ими своей этнической общности и пробуждению в народе стремления к борьбе за свободу и независимость.   В это время становятся известными имена  Жиембета, Маргаска, Актамберды, Бухара. Это уже чисто казахские жырау.

             Из Бухар жырау (1668 – 1781):

Ай мен куннiн олгенi                           …Тонет солнце и луна

Енкейип барып батканы,                     В темном сумраке ночном.

Айдын шалкар олгенi -                          Гибнет в озере волна

Муз болып тастай катканы,            Если все затянет льдом.

Кара жердин олгенi -                           Гибнет почва, что черна,

Кар астында калганы.                        Если все покроет снег.

Олмегенде не олмейды?                    Что не гибнет? Чья  судьба?

Жаксынын аты олмейды!                  Имя героя,  слова мудреца,

Алiмнiн хаты олмейды!                      Если достойны – не умрут никогда!

                  Эпоха вырождения

         В физике существует термин «вырождение». Когда широкий спектр энергетических состояний атома под влиянием внешних полей превращается в один уровень, говорят о вырождении энергетических уровней. То же самое можно сказать о степной кочевой культуре  эпохи колонизации Казахстана.

          В конце XVIII века  Казахское ханство  попадает под влияние России и  в начале XIX века теряет независимость. Ханская власть упраздняется, и решения принимаются  колониальной администрацией, которая не нуждалась в контроле и советах «аборигенов». Власть  ханов вырождается в систему ага-султанов на содержании царской администрации. Великие походы и завоевания вырождаются в барымту соседнего табуна.  Неразрывно связанные с властью ханов, с пропагандой или критикой их решений, с идеологией вольной кочевой жизни, с верой в Тенгри и аруахов, жырау теряют основы своего существования.  Они вырождаются в жырши и одиночных поэтов–импровизаторов. Например, в  противостоянии  хана Букеевской Орды Жангира и Махамбета (Утемисова) у поэта остаются только функции оппозиции власти и батырства. При этом  большинство произведений Махамбета - перепев тем Шалкииз жырау. Налицо - начало вырождения. Кроме того, все более проникающее в Степь мусульманство, было категорически против тенгрианских традиций, которые оно считало «языческими». Кобыз был объявлен муллами «дьявольским инструментом» и сжигался, а жырау, как проповедники языческих традиций, подвергались гонениям. Дух вольности и независимости, приравнивания себя небесному Тенгри сменялся духом смирения и покорности Аллаху, племенным султанам и родовым старшинам.

        Последним всплеском кочевой вольницы стало восстание Кенесары – последнего казахского хана. В соответствии с тысячелетней традицией рядом с последним ханом был последний жырау – Нысанбай. После смерти Кенесары хана в 1847 году Нысанбай сочинил свой знаменитый жыр «Кенесары – Наурызбай».

                          Камни рыдайте! Потухни заря!

                          Рухните гордые скалы отвесные!

                         Смолкни веселая песня ручья!

                         Стихни ветер свободный!

                        Свои песни забудьте, жырау…

                        Слушайте плач и стоны  народные…

                       Степь потеряла лучшего сына.

            К середине XIX века эпоха классических степных  жырау, существовавших более 1100 лет, закончилась. Но инерция  великого термина была еще сильна, и некоторых исполнителей эпоса и поэтов-импровизаторов  продолжали называть жырау.  Это  Базар жырау, Нурпеис жырау, Кашаган жырау и многие др., но это уже не классические жырау, не советники ханов и батыры, а поэты-одиночки, выполняющие чисто литературные функции.

           Сейчас становится ясно, что феномен жырау был одной из  национальных ценностей казахов, и выдающимся фактом тюркской культуры вообще. К сожалению, из-за устного характера поэтического творчества  до нас дошли лишь отдельные фрагменты из богатейшего средневекового наследия,  а из глубокой древности – лишь анонимный героический эпос. Творчество  жырау почти забыто. Его как культурный феномен кочевого общества не изучают в школах и ВУЗах, не пропагандируют в СМИ.   Даже то, что сохранилось в  записях, мы не можем услышать «в живую» под аккомпанемент кобыза, а только прочитать на бумаге, ощущая на губах лишь соль от брызг исчезнувшего поэтического моря. 

          Разумеется, сама степная поэзия на этом не заканчивается. Она находит другие формы,  другие ритмы, другие источники вдохновения, и творчество Абая – наглядное этому подтверждение.

                                                                                                                                                                  Мурат  Уали.